Семинар Eranos. Предпосылки возникновения социологии воображения

основатель топики и открыватель коллективного бессознательного.

 

Весь кружок собирался вокруг него и его идей.

У истоков кружка стоял китаевед Ричард Вильгельм (1873-1930), обративший внимание участников семинара на особую логику китайской традиции, которая основана на иных предпосылках, нежели западная, и представляет собой образ совершенной, рациональной (но по-иному), развитой цивилизации. Вильгельм исследовал и комментировал китайскую метафизику и в особенности «Книгу Перемен» (И-Цзин).

Историк религии Рудольф Отто сформулировал важнейшую для социологии концепцию «сакрального» -- das Heilige. Согласно Отто, сакральное – это совершенно особый человеческий опыт, когда человеческое существо испытывает одновременно высший ужас и высшее блаженство. Это чувство выше эмоции или морали, оно намного превосходит ощущение эйфории, даваемой алкоголем, наркотиками или эротическими переживаниями. Это высший экстаз (или, как говорил Мирча Элиаде, «энтаз» - то есть вхождение в себя, а не выхождение за свои пределы(1)).

 

Отто рассматривал сакральное как первичное по отношению к теологии или установленным религиозным формам. Это божественность, столкновение с божественным в спонтанной и дологической форме. Это безусловность божественного, рассмотренного не дедуктивно, а индуктивно – со стороны человека. Сакральное предшествует делению на светлые и темные силы – все по-настоящему сакральное (и темное и светлое) внушает особое чувство – ужас и одновременно своеобразный восторг.

 

По Юнгу сакральное – это свойство коллективного бессознательного. В особых точках (центрах, полюсах) которого сконцентрирована «нуминозность» («numen»по латыни «бог», но не высший Бог теологии, а конкретное божество – часто второго или третьего эшелона, поклонение которому было характерно для простолюдинов). Контакт с нуминознстью есть опыт сакрального (по Юнгу его надо искать в коллективном бессознательном).

Крупнейший румынский историк религии. В юности симпатизировал Железной Гвардии, переписывался с и встречался с традиционалистом Юлиусом Эволой.

 

Элиаде развивал деление Отто и Мосса (а также традиционалиста Рене Генона) на «сакральное» и «профаническое». В социологии это получило важное развитие: в традиционных обществах эксплицитно (а в современных обществах имплицитно) все социокультурное пространство делилось на две категории – профанное и сакральное.

 

Он провел гигантскую систематизацию религиозных и мифологических данных, разработал группировку мифов (таксономию мифов) – особенно его интересовали мифы о циклическом круговом времени. Элиаде особенно акцентировал значение инициации как перевод мифа в область сознательных практик – обрядов, социальных предписаний, институтов, табу и обычаев.

 

Элиаде вычленил многие мифологические сюжеты в тех явлениях, которые носят современный (профанический) характер. В частности, он исследовал ритуалы хиппи, говорил о квазиинициатической специфике стиля punk и т.д.

 

Элиаде был одним из тех, кто обосновал дробную социокультурную топику логос/мифос, показав, в частности, что мифос практически всегда есть миф о вечном возвращении, тогда как в логосе (в некоторых случаях) возникает идея линейного времени.

Крупнейший французский исламовед Анри Корбен исследовал структуру эзотерической философии в исламе – особенно в шиизме и суфизме. Кстати, он был первым переводчиком фрагментов «Sein und Zeit» Хайдеггера на французский, а в 30-е годы слушал в Сорбонне лекции отца Сергия Булгакова о софиологии.

 

Корбен выдвинул концепцию mundus imaginalis как особого пространства, где развертывается специфическая форма мышления – свойственная для эзотериков, визионеров, мистиков, поэтов. Он рассматривал это на примере учения Ибн Араби (наиболе известная работа Корбена «Созидающее воображение Ибн Араби») и шиитского (в том числе исмаилитского) гнозиса.

 

Mundus imaginalis – это мир, промежуточный между земным миром материальных предметов и духовным миром метафизических принципов (идей). Это – накоджа-абад, страна-нигде (нигде-город). Она всегда двойственна и определяется дуальными образами – пурпурный архангел (одно крыло светлое, другое темное), «хуркалья» -- гора между небом и землей, близнечные мифы.

 

Корбен исходит из того, что описание этого промежуточного мира – «имажиналя» - является устойчивым фактом всех народов и культур и должно быть признанно константой как человеческого бытия (антропологии), так и человеческого общества (социологии).

 

По сути, Корбен вплотную подошел к разработке социологии воображаемого.

Крупнейший специалист по греческой мифологии, венгр по национальности, сотрудничал с Юнгом, развивал многомерное исследование греческих мифов – в противоположность упрощенным и однобоким классическим интерпретациям, где доминировал рационалистический подход. Кереньи заново открывает для Запада греческую мифологию как более архаичное, многослойное и поливалентное явление.

 

Тесно сотрудничал с Элиаде.

Известный зоолог, автор концепции «неотении» – социальной утробы, в которой человек в первые месяцы жизни проходит вызревание как плод в утробе других млекопитающих. Зоологические, психологические и антропологические гипотезы Портмана имеют большую социологическую и философскую ценность.

Крупнейший антрополог, этнолог и специалист по фольклору. Ввел в исследования мифологии важнейшую фигуру – трикстера, персонажа полубожественного / полуземного, аморального, но важного для мифологического обоснования многих мифов. В трикстере выражается наиболее полно сама суть сакрального – его двойственность (ужас/восторг), его амбивалентность (добро/зло), его изначальность в структуре человеческого опыта.

Гершом Шолем, крупнейший специалист по иудейской мистике – каббале – и духовным течениям в иудаизме. Применил общую социо-культурную топику этого круга к изучению еврейской духовности. Выступал как центр обмена интеллектуальными интуициями между членами кружка «Эранос» и еврейскими (позже израильскими) традиционалистскими и научными кругами.

Крупнейший еврейский философ ХХ века. Интересовался хасидизмом и еврейским мистицизмом, считая это важнейшей стороной еврейской культуры.

Крупнейший физик ХХ века, коллега Нильса Бора и Гейзенберга. Лауреат Нобелевской премии.

 

Обменивался с Юнгом идеями относительно синхронизма как основного свойства коллективного бессознательного. Переписка Паули с Юнгом дает прекрасный образец того, как социальные и гуманитарные знания конститутивны для естественно-научных исследований и являются для них подчас источником научного вдохновения.

 

Еще четыре фигуры, примыкавшие к этому направлению, но напрямую не участвовавшие в семинаре «Эранос». Все они тесно сотрудничали и взаимодействовали с отдельными представителями этого кружка.

Башляр начинал как позитивист, позже открыл для себя психоанализ. Он пришел к выводу, что в основе научных открытий лежат системы образов. Стоит изменить режим образов, и изменится взгляд на физическую картину мира.

 

В 1934 году выходит «Новый научный дух» - важнейшая книга этого автора, где он формулирует свои основные идеи.

Согласно Башляру, в основе научного мышления (даже вполне материалистического) лежит «греза о веществе», выражаемая через грезы о стихиях – огонь, воздух, вода, земля. Всем 4 стихиям Башляр посвятил отдельные книги – «Психоанализ огня», «Вода и грезы», «Грезы о воздухе», «Земля и миф о покое», «Земля и грезы воли».

По Башляру, воображение и сны (грезы), выражаемые в поэзии и мифологии, это не антитеза логоса, но его неотъемлемая часть. Эта сторона человека не противостоит логосу, она его вскармливает.

 

Еще один штрих к нашей социокультурной топике.

Башляр начинал как позитивист, позже открыл для себя психоанализ. Он пришел к выводу, что в основе научных открытий лежат системы образов. Стоит изменить режим образов, и изменится взгляд на физическую картину мира.

 

В 1934 году выходит «Новый научный дух» - важнейшая книга этого автора, где он формулирует свои основные идеи.

Существенной чертой метода Дюмезиля является антиевгемеризм. Напомню: Евгемер (ок. 300 - 260 до н.э.) - греческий философ из школы киренаиков, выдвинувший гипотезу о том, что мифы суть истории о реальных исторических фигурах, которые превратились в богов и героев. Дюмезиль показал, что в мифах и социальных системах разных народов индивидуальное (историческое) не играет почти никакой роли – все древние хроники (в частности, римские о первых царях) суть описание не конкретных личностей, но типичных мифо-социальных функций, которые легко обнаруживаются в самых разных версиях индо-европейской мифологии.

 

Миф полностью предопределяет историю – и сама история есть ни что иное, как развертывание мифологических сюжетов и ситуаций через осмысление (самих по себе бессмысленных) событий.

Миф есть постоянный источник дешифровки истории. В истории индоевропейских народов миф почти всегда имеет трехчастную структуру – Жрец-Воин-Производитель. Показательно, что в индо-европйеском обществе материальные функции и ценности (труд, производство, обмен, торговля) всегда имеют низшее значение по сравнению с ценностями религии и воинского искусства. В Индии это воплощено в кастовую систему: брахманы-кшатрии-вайшьи. Им соответствуют боги и герои, имеющие соответствующую специфику, особые символы и ритуальные черты. У римлян это - Юпитер-Марс-Квирин.

По Башляру, воображение и сны (грезы), выражаемые в поэзии и мифологии, это не антитеза логоса, но его неотъемлемая часть. Эта сторона человека не противостоит логосу, она его вскармливает.

 

Еще один штрих к нашей социокультурной топике.

Основатель структурной антропологии. Крупнейший философ структуралист, этнолог, мифолог и социолог. Тематика исследований близка к позднему Дюркгейму и Моссу.

 

Леви-Стросс развивал структурализм применительно к различным обществам – особенно примитивным. Больше всего он занимался индейцами Северной и Южной Америки. Большое влияние на Леви-Стросса оказал Роман Якобсон (1896–1982) - евразиец и один из главных создатель структурной лингвистики.

 

Клод-Леви Стросс. Основная идея: миф есть законченная интеллектуальная матрица, которая должна быть изучена через особые операции на основе мифологики (специальной логики мифа). Синтагма мифа (последовательно развертывающийся рассказ, повествование) скорее обманывает, а каузальные и логические связи – вторичны, незначительны и произвольны .Миф надо изучать как парадигму.

Чтение мифа через периоды. Как ноты, не как текст.Тогда мы увидим гармонию. В нотах можно следить за мелодией, а можно за гармонией – которая считывается по вертикали. При этом в анализе мифа самое главное верно выделить периоды, то есть те места, где идет перенос нотной строки и начинается новый блок мифа («мифема» по Леви-Строссу).

В монументальной работе «Элементарные структуры родства» Леви-Стросс доказывает, что для изначальных социальных систем обмен женщинами между кланами, фратриями и другими группами служил основой социального структурирования и был главной коммуникационной матрицей – как обмен словами в языке. Структурирование общин по брачному признаку первичнее тотемизма.

Строссовский метод анализа текста может быть применен к мифу, а может быть применен к обществу. Это направление развивал его (и Дюмезиля) ученик философ Мишель Фуко (1926-1984).

Все эти идеи, подходы и сюжеты, стоявшие в центре интереса участников семинара «Эранос» и примыкавших к нему так или иначе ученых, нашли свое синтетическое воплощение в трудах еще одного его участника, ученика (и друга) Юнга, Гастона Башляра, Корбена, Леви-Стросса, Элиаде и Дюмезиля – Жильбера Дюрана. Дюран обобщил все идеи социо-культурной топики, основанной на синтезе всех этих авторов, в форме социологии воображения или социологии глубин.

 

Дюран говорил о «Tiefensoziologie» (социологии глубин или глубинной социологии) по аналогии с «Tiefenpsychologie» (психологии глубин, глубинной психологии) Юнга.